И хорошо, что есть люди, которые видят намного шире любого экранного прямоугольника. Если жить виртуальной жизнью города, погружаясь в неё без остатка, то может показаться, что мы живём как будто в «безвоздушном» космосе, будто есть только некие информационные системы, типа телевизора, радио и интернета, а всё остальное - эфемерно и нереально. Но если задуматься над этой темой посерьёзнее, то не обстоит ли всё с точностью до наоборот? Интернет и телевизор может выдавать, мягко говоря, информацию второстепенную, переиначенную и недостоверную. А если копнуть историю, предания, суеверия, если вспомнить о прихотливых смысловых изгибах повествований о прошедших событиях, о легендах, передаваемых изустно, то окажется, что пространство вокруг вовсе не «безвоздушное». И связующие нити потянутся не только в дореволюционные времена, но и в седую древность, и вдруг начинают в результате открываться двери в какие-то новые смысловые пространства, в новые миры…

Ребята в нашей группе подобрались все увлечённые, но, как говорится, без «заморочек». Зашла у нас речь как-то сначала о дальних странах, о разных загадочных местах, и, конечно, вспомнили про Космопоиск, про Черноброва. Столько у нас здесь таинственного буквально валяется под ногами, а мы всё про Атлантиду или про далёкое Беловодье… Думал я, почему мы, несмотря на то, что ничего особенного так и не нашли до сих пор, всё-таки мотаемся то туда, то сюда… Нет, я не про «чёрную археологию». Честно говоря, так я - и вовсе не охочий до острых приключений человек, чтобы искать экстремальные ситуации в жизни. Съездили мы, конечно, под Сасово посмотрели эту воронку, эту в высшей степени таинственную воронку после самого загадочного в наших краях взрыва, который некоторые сравнивают со взрывом «маленького местного Тунгусского метеорита», но ничего нового, да и вообще чего-либо примечательного не обнаружили; съездили на Спасскую Луку, погуляли в лугах - тоже никаких особых отвечающих значимости места впечатлений. Нашли всё-таки по маловразумительным подсказкам одну из заброшенных старинных каменоломен, попугали немного летучих мышей. Хорошо, что не наоборот. В песчаную подземную тюрьму с обваливающимися сводами единодушно решили не лазить.

Тут вспомнил Митрофан читанные когда-то старые статьи в журнале «Техника - Молодёжи» про якобы виденных в районе Мещеры в первой половине ХХ века «снежных людей». Ну да, ищи их по лесу теперь, этих снежных людей…Хотя, может быть, скорее всего их лучше и не искать, а наоборот… Лет десять можно ходить, главное на семью с кабанятами не напороться или на пьяных охотников, приехавших покуражиться откуда-нибудь из Москвы, наслышаны… Ну и, если увидишь этого неведомого лесного человекообразного жителя, куда бежать? То есть даже не важно уже, снежный это человек или не вполне адекватный охотник…

Тогда Ануфрий и вспомнил про Шушмар. Некое место - глухое, таинственное, и находится вроде как даже точно непонятно где, хотя, приблизительно как раз и понятно, судя по описаниям - где-то между Спас-Клепиками и Шатурой, причём ближе к последней. И скорее всего на границе между Московской и Владимирской областями, но вообще, кто его знает… И опять же, как правильнее сказать: «дорога к Шушмару» или «дорога в Шушмар»? Если Щущмаром называть какой-нибудь пятачок земли от силы в десяток или чуть больше метров в радиусе, то, конечно, «к», а если называть Шушмаром некое обширное урочище, или того больше - некую мифологизиронную местность или некую полусказочную страну, по которым можно бродить, то, соответственно, - «в». Мы для себя решили, что попытаемся пройти «в полусказочную страну», а там уж что из этого получится. (В конце концов, мы ведь не ставим для себя непременную задачу что-нибудь «открыть» или «закрыть»…) И ведь в самом деле: столько легенд про пропавшие обозы, про какие-то каменные шары и столбы, про двигающиеся камни, про всякие чудеса, а так толком никто ничего до сих пор и не знает.

- Да и вообще, есть ли в природе эти каменные изваяния. Видел их некто Орлов, причём один раз и в молодости, а все прочие рассказы так и вовсе похожи на байки… А, может, они в Космопоиске и правы? - усомнился в резонности намечающегося предприятия Гурий. - Почему бы этим каменным стелам не быть самыми обычными старинными межевыми знаками, которые к тому же, возможно, уже давно разобраны на фундаменты или потонули в болоте?

- Да кому нужны межевые камни такого по описаниям явно преувеличенного сверх необходимого размера да к тому же в самых глухих и почти непроходимых местах, причём именно в одном труднопроходимом месте и в таком количестве? - удивился в свою очередь Митрофан. - Тащить неизвестно откуда возможно и на руках здоровенные каменные блоки, чтобы поставить их где-то в самом отдалённом болоте на какой-нибудь тропе вдоль гривы или дюны и забыть про них? Даже если и так было - уже странно! Я всё-таки думаю, что это место - место древних культовых ритуалов. Поэтому так отдалено от жилья и засекречено со стародавних времён. И не зря именно в этом глухом месте, потому что именно там какая-то особая энергетика. А деревья с квадратными в сечении стволами - тоже особая порода на «меже» для лучшего обозначения границы между волостями? А ведь - факт, от которого никуда не денешься. Нет, что ни говорите, здесь есть что «копнуть»…

- Слушайте, а Ушморское болото в районе наших Великий озёр не есть ли то загадочное место? - встрял в разговор Ануфрий. - Всё-таки Виктор Казаков упоминает, что верно надо говорить не «Шушмар» или «Шушмор», а именно «Ушмар». И ведь никто не упоминает об «Ушморе» недалеко от Спас-Клепиков, будто его не существует вовсе. Карту что ли все смотрели невнимательно, или специально что скрывают? Есть селение с таким названием, есть, в конце концов, и одноимённое болото…

- Да о чём мы говорим! - стал вдруг опять сомневаться Гурий. - Там, в этих торфяных болотах, уже всё копано и перекопано мелиораторами. Что в нашей области, что в Московской, что во Владимирской! Посмотрите на карту! Если нашли что-нибудь, камень какой-нибудь в ходе таких работ, да даже и несколько камней, с ними явно не стали бы церемониться, давно бы под дорогу для твёрдости почвы положили или для постройки какого-нибудь местного моста через мелиоративную канаву использовали…

- Нет, не должно было так случиться, - вновь подал голос Ануфрий. - Скорее всего они могли даже и мимо пройти и ничего в двух шагах от себя не заметить. Место то непростое. А в Ушмарское болото надо бы на последок заглянуть…

В общем, собрались мы как и раньше в дорогу. Собрались в банальный пеший поход на несколько дней, но за большим интересом. И Ушморское болото напоследок в самом деле отложили, не стали именно с него начинать. Может, мы не правильно расслышали, может это место на самом деле Ушмор, а не Шушмар называется… Решили пройтись пешим походом от Рябиновки в сторону Шатуры. Может, и в самом деле исследователи что пропустили, то есть, то, что как будто бы и «подальше» от «подозрительного» места как раз и окажется «ближе». Заодно решили посмотреть не особо популярные лесные озёра. Без спутникового навигатора, конечно пошли. Его у нас естественно не было, но просить у знакомых не стали, пусть чутьё развивается. Подумали, прогуляемся недельку, а там видно будет.

Пошли мы только вчетвером, у Никифора оказались неотложные дела, каким-то родственникам требовалась его помощь. Конечно, сначала по лесной дороге, ну и стали отходить от неё в стороны в тех случаях, когда рамки начинали только особенно настойчиво крутиться. Карта, естественно, у нас была. Но знаете ли вы, что такое карта равнинного леса да ещё двадцатилетней, тридцатилетней или того более давности съёмки? На некоторых таких картах обозначены как магистральные те дороги, которые, может быть, поросли лесом лет двадцать пять назад. А где-то новую дорогу проложили, где-то объезд вокруг болота появился или наоборот исчез. Количество и реальное наличие обозначенных на карте мелиоративных канав - информация тоже очень приблизительная. Потому, думаю, такие карты иной раз могут с успехом заменить Ивана Сусанина для пунктуальных шпионов. Даже карта «километровка» в таких местах представляет собой скорее «примерное пособие», нежели руководство к действию, то есть обозначает некий «образ места», что-то вроде «подсказки для интуитивной импровизации».

Через совсем уж вязкие и мокрые места мы, конечно, не ломились, но кое-где между канавами и насыпными валами прохаживались. Бродни, всё-таки - не самое удобное снаряжение для многодневного похода…И если не считать повышенной заболоченности, вокруг нас был «лес как лес». Только опять пару раз попались нам эти круглые полянки с поваленными от центра деревьями, и поваленными, видимо, уже давно, потому что сквозь них начинала пробиваться мелкая берёзовая поросль. Почти точно такие же, какие мы пару раз встречали в районе Криуш, когда ходили к речке Солотче. Когда к одной из таких полянок мы вышли в третий раз, Гурий заподозрил что-то.

- У меня опять так же рамка крутанулась, как часа четыре назад, - сообщил он почти разочаровано. И тут же тоном лёгкого озарения добавил. - Послушайте, а не та ли эта самая полянка, на которую мы уже выходили? По-моему очень похожа.

- А по-моему, не очень, - неуверенно возразил Митрофан. - Они здесь все «на одно лицо».
Мы заспорили. Но спор этот ни к чему не привёл. В конце концов, я предложил:
- Давайте отметину какую-нибудь сделаем. Если выйдем в другой раз к этому месту, всё станет понятным.

Мы сложили две «пирамидки» из толстых сучьев, и под ними кресты из толстых веток. А Митрофан на берёзе выдавил не очень большую, но заметную букву «М». Ануфрий чуть не подавился со смеху, захихикал и Гурий.

- А с другой стороны полянки ты сложи ещё одну пирамидку и напиши на берёзе «Ж», - съязвил он.

Митрофан обиделся, но не очень. Уже через полчаса молчания в ходе пешей прогулки по солнечному лесу он поднял голову и начал что-то насвистывать, то и дело сбиваясь на передразнивание птичьих голосов. И к вечеру, переправившись несколько раз через обводнённые канавы, мы вышли опять к какой-то полянке.

- А не устроить ли нам привал? - вопросительно и с некоторой наигранной усталостью в голосе предложил Гурий. - Торопиться нам, вроде бы, особо некуда. Не до заката же «пилить»! Здесь вроде и место не очень низкое и достаточно сухое есть. И неизвестно, ещё там как впереди…

Закатом любоваться нам «не светило». Во-первых, небо уже некоторое время назад понемногу затянуло белёсой пеленой, а во-вторых, для любования закатом нужен хоть какой-то простор…

И мы не возражая, сбросили рюкзаки, и единодушно сошлись на том, что неплохо бы разбить лагерь на «дюноподобном» возвышении, что от полянки поодаль. В общем, стали уже обживаться, когда с другой стороны этой самой полянки донёсся голос Гурия.

- Слушайте, ребята, а ведь мы не зря эти отметки сделали! Я их нашёл…

Ануфрий многозначительно посмотрел на свой компас. Тот нет, не крутился вовсе, а уверенно показывал одно ему, компасу, ведомое направление. Подошедший Гурий тоже посмотрел на компас, и я тоже не удержался.

- А ты его не очень близко держал к своей сапёрной лопатке, что у тебя на поясе болтается, когда обычно сверялся с азимутом? - задумчиво поинтересовался Митрофан после некоторого молчания.

Когда обе палатки уже стояли, когда мы собрали все ближайшие грибы, а у раскочегаренного костра (с котелком и чайником на огне, конечно) в результате нашего «обшаривания окрестностей» накопилась достаточная кучка из сухого валежника, как раз начало смеркаться.

- Эти полянки от учений военных остались, - подытожил свои рассуждения Гурий, продолжая начатый ранее разговор. - Здесь у них полигоны в лесах были, да и есть, видимо. Только раньше они активнее хозяйничали по глухим местам, чаще учения проводили. Иногда такую войну в лесу приходилось слышать! И лет пятнадцать назад всего, сам помню, такое было!..

- А, по-моему, подобные развалы деревьев - результат мощных геомагнитных выбросов из недр земли, - стал опять свою линию гнуть Ануфрий. - Здесь же кругом глубинный карст попадается. Где озеро образуется над большим провалом, а где-то просто некий довольно узкий «канал» в известняковых отложениях, причём этот «канал» на такой глубине залегает, что и не поймёшь без приборов, есть ли он вообще. От такого канала и «прошибает» время от времени всё до самой поверхности… А вы думали от чего здесь рамки в некоторых местах так активно крутятся?

- Пару звеньев от гусеницы трактора засосало в зыбун, вот и рамки крутятся, и компасы… - задумчиво, почти нараспев протянул Гурий. - Мы тогда, ну, когда «война в лесу шла», вышли на забуксовавшую намертво на просёлочной дороге танкетку. Самая вездеходная техника здесь запросто на дороге увязнуть может… Зыбуны болотные здесь нехилые встречаются…

- Из космоса, - подытожил Митрофан. - Направленное воздействие из космоса. Помните про круги на полях? Так вот, то, что мы называем полянами этими, думаю, на самом деле - что-то вроде аналогов этих кругов, но попроще. Да и круги эти, что на полях, раньше были не такие изысканные по форме. Вот и в лесу они, эти полянки, теперь такие простые, а со временем ещё неизвестно что будет…

- С кругами на полях, положим, мне почти всё ясно, - заявил я, потому что обмозговывал эту тему не раз. - Если оставить в стороне все случаи явного шарлатанства, а я подозреваю, что таких случаев гораздо больше, чем выявлено, ведь современное искусство в поисках форм выражения не дремлет, то в оставшихся случаях это - эксперименты с лазером именно со спутников, с обычных в меру засекреченных человеческих спутников. Вы вспомните, когда появились первые сенсационные упоминания о кругах на полях? Когда на орбите Земли стали отрабатывать всякие закрытые научные программы, когда стали применять лазер, когда о применении лазера в космосе заговорили напрямую. И заметьте, чем совершеннее становились системы управления, чем мощнее бортовые компьютеры, чем деловитее рассуждали о так называемых «звёздных войнах», тем сложнее становились на полях узоры. Припомните! Некоторые очевидцы заявляли о «пляшущих» огоньках в ночи на тех местах, где утром обнаруживались примятые неведомой силой колосья. Воздействие лазера ведь не обязательно заключается в воспламенении объекта, воздействие может быть разного рода. Так что узоры на полях - это что-то вроде «пробы пера» для серьёзных военных или полувоенных программ. А эти лесные полянки явно не таким лазером сделаны. У лазера со спутника пока мощности для такого развала не хватит. Самое простое объяснение их возникновения - взрыв болотного газа.

- Ага, инициированного лазером со спутника, - усмехнулся Гурий и показал пальцем вверх.

Все, не сговариваясь, посмотрели на небо, которое опять прояснилось понемногу. Со стороны запада уже разгоралась Венера, а ближе к зениту проявилась ещё одна звёздочка. Мы, конечно, не на знакомую всем нам Венеру стали смотреть, а на эту звезду. Я почти сразу же заметил, что она чуть заметно движется. Ещё бы это движение не заметить, если кругом неподвижные ветки деревьев. Дневной ветерок уже стих. Но двигалась она, эта звёздочка, как-то не по прямой, а по синусоиде что ли.

- Это - не спутник, - заметил Митрофан. - Скорее всего это - высотная шаровая молния. На Алтае ещё и не такие чудеса в небе можно увидеть…

- А ну эти летающие тарелки подальше, - как-то немного брезгливо произнёс Ануфрий. - Вот лично у меня нет никакого желания встречаться с пришельцами. И я бы очень не хотел, чтобы это, - он махнул рукой в сторону полянки, - это было их рук дело.

Теперь все посмотрели в сторону полянки. Там ничего не засветилось. И все облегчённо вздохнули.

- А может, эти шушмарские мегалиты в землю ушли… или в небо улетели… - задумчиво проговорил Митрофан… - Мне в своё время бабка Валя столько всякой чудноты нарассказала, которой она была якобы свидетельницей. И ведь почти всё позабыл.

- Страшные истории что ли? Страшилки? - полюбопытствовал Гурий.

- Нет, совсем не страшные, а именно чудные какие-то или чудные. Я запомнил только две почему-то. - Митрофан попытался усесться поудобнее. - Рассказывала она в основном про молодость свою. Жили они тогда большой семьёй в центре Рязани в одном из двухэтажных кирпичных «муравейников» с «удобствами» на заднем дворе. И дворы, как правило, до самых этих удобств застроены были подсобными сарайчиками с погребами, голубятнями и кроличьими хозяйствами. И вот как-то поздним летним вечером на дворе был кто-то из ребятни, вышла и баба Валя, ну, когда ещё девчонкой была. И слышит, из-под ворот сзади какой-то странный шум. Оглядывается она, а там из ворот на карачках лезет великан. Вылез, значит, стал вставать. А сам получается выше дома, и, надо сказать, намного выше… Все прямо остолбенели. Распрямилась огромная фигура, хотела сделать шаг вперёд и - исчезла. Друг у друг спрашивали, стоящую рядом ребятню - «Видели ли мол?» «Видели!» - отвечали те.

- Фантазии! - махнул рукой Гурий.

- А вот ещё случай. Она уже постарше была. Ездила она летом в деревню к подружке, где у той жили какие-то родственники. И вот возвращались они с танцев по тропике. Там километра два пролесками, через бугор, овраг и мимо кладбища, а дорогой, то есть в обход кладбища - все пять. Решили - напрямик. Как поднялись на пригорок, им навстречу из оврага две маленькие фигурки поднимаются. Девчонки думали, что это - местная малолетняя ребятня шатается, а поравнялись - две фигурки им по пояс и в платочках оказались, немного сгорбленные. И такой странный старый и в то же время певучий голосок донёсся: «Не бойтесь девочки - мы старушки. Мы - всего лишь старушки». И проскочили эти фигурки мимо, вроде как прошмыгнули. Представьте, ни о каких карликах в тех деревнях окрест слыхом не слыхивали. Так они, молодая баба Валя со своей подругой, пролетели до дому на одном дыхании, не заметив даже кладбища.

Гурий опять улыбнулся. А Митрофан продолжил:
- А тётка её подружки в той деревне рассказывала, что как раз в соседнем селе, что через лес, странные дела творятся. Стала у соседей корова хиреть. И ветеринар смотрел - ничего не находил. А вымя как будто прямо усохло, и молока мало-премало, да ещё какое-то странное, с розовинкой. Ну и что делать? Обратились они к знахарке. А та и говорит, мол, на корову заклятье дурного глаза положено. И снять его можно, а нужно просто после трёх доек каждый раз прожаривать это надоенное молоко на сковородке в печи. И тогда будет худо тому, кто корову испортил, и он откажется от своего сглаза. Но прежде можно узнать, кто сглаз положил. Надо бы тайком в полнолуние пройтись у окрестных дворов и попытаться подглядеть, не творится ли там чего странного. Так и сделали. В первую ночь полнолуния прошли по дворам своей деревни. И ничего не заприметили. Во вторую ночь прошли вдоль дворов той деревни, где клуб. И тоже ничего. И в третью ночь пошли в село, в то, что за леском. И в одном дворе увидели - сидит баба и в сумерках как бы в яме угол своей хаты доит. И на углу вроде как вымя коровье свисает. Вот прожарили они после этого три раза дурное молоко. И корова стала нормально доиться. И узнали после - слегла та баба, во дворе которой увидели странное, сильно прихворала. Вот и всё. Больше ничего почему-то не запомнилось.

Гурий почесал затылок.

- Ну, уж это - прямо деревенская сказка получается, - прокомментировал Ануфрий. - Я ничего подобного не слышал.

- А я что-то похожее слыхал, - возразил Гурий. - Только не могу припомнить, где это слышал и с какими подробностями…

- Ну, а я могу рассказать то, что уже точно нигде не могли ни прочитать, ни услышать, - решил я вставить и своё словцо.

В мою сторону обратились заинтересованные лица. Воцарилось недолгое молчание. Поначалу я даже не нашёлся, как продолжить. Мне просто захотелось бросить эту фразу - и всё. Сумерки сгустились. Я, как бы собираясь с мыслями, а на самом деле лихорадочно копаясь в своих воспоминаниях в поисках подходящего мотива, стал оглядывать сумеречные стволы берёз, на которые ложились пляшущие отсветы костра. Это не наводило ни на какие мысли, только о том, что скоро ночь, пора объявлять привал и пойти проложить дорогу в мир снов и… точно, вспомнил свой последний сон. Сон был длинный и забавный, но, и под конец, как это часто бывает, с единым сюжетом.

- Могу рассказать как раз в тему, - начал я. - Мне только сегодня приснился сон под утро, что поехали мы все вчетвером исследовать одно место на берегу какого-то озера. И будто у меня есть некий небольшой, компактный прибор для измерения напряжения энергетического поля. И вот, идём мы к большому лугу между деревенским выпасом, озером и насыпью, а местные будто нас предупреждают: «Не ходите ребята. Нехорошее там место! Очень нехорошее!» Место открытое, безлесое, я обычно называю такие симпатичные места «весёлыми», но тут как будто и вправду что-то не так на душе. А с другой стороны - очень интересно, и главное - мы ведь не просто так идём, не развлекаться, мы должны произвести научное исследование…

- Вот это - интересная история, - вставил Гурий. А я продолжил:

- И посреди этого треугольного луга стоит будто бревенчатая заброшенная хата, почернела от времени, но с вполне целой крышей. В первую очередь мы стали обмерять с помощью приборов напряженность поля по лугу: я с помощью своего, Гурий с помощью своего, Ануфрий мерил всё рамками, Митрофан занимался визуальными исследованиями и отмечал у себя в записной книжке особенности растительного покрова в разных местах исследуемой местности. И стала вроде бы у нас всех подтверждаться информация, что наибольшее напряжение энергетических полей сходятся в районе хаты. Зашли мы в хату. Полы в ней целые, из массивнейших досок, стёкла на окнах все на месте, но ничего нет, никакой мебели, даже деревянного ящика завалящего, пустая хата. «Здесь и заночуем разок», - предложил Митрофан. Стали мы мерить перво-наперво своими приборами. И точно - не напрасно. Вожу я своим тестером, и прямо почти вырисовываются энергетически напряжённые области. Одна петля от потолка идёт вниз по диагонали к полу, другая на неё накладывается, третья сверху откуда-то изгибается и накладывается на две предыдущие. Все петли находятся в разных плоскостях И всё это «сворачивается» в весьма прихотливый узел. Я бы сказал, прямо знаки какие-то получаются. И сплетаются эти знаки в некий простой, но «узорный» финт. И напряженность поля по выявленным участкам почти максимальная. Здесь, в хате, мерил я так тщательно и детально, что не заметил, как прошло много времени, и начало уже смеркаться. Митрофан наши комментарии будто бы в журнал наблюдений заносит, но уже совсем темно стало. Писать не сподручно. Зажгли вы припасённые свечи, расставили по полу, а Гурий всё со своим прибором работает. И говорит, наконец: «Сначала, думал, мне показалось, а теперь точно, ребята, понял - напряжение энергетического поля в этом месте постепенно растёт». «Это - видимо, от нашего присутствия,» - решил Митрофан. «Здесь место точно колдовское, а может и культовое, - продолжая смотреть на свои вращающиеся рамки, произнёс Ануфрий почти шёпотом. - Сейчас, может, сюда какие-нибудь колдуны ещё явятся…»

А я всё смотрю в окна в сторону озера, почти совсем стемнело уже, и заметил я там, на берегу у высокой травы какое-то движение. «Гасите свечи!» - говорю, а сам потушил пару около себя и поближе к окну подошёл. Вижу: идут трое тёмных силуэтов от берега, и непонятно даже - местные ли жители, или какие другие «существа» человеческого роста. И откуда они только взялись? «Сейчас они дом будут проверять», - прошептал Ануфрий. И точно. Двое подошли вплотную, стали заглядывать внутрь через окна. А у нас ещё темнее, чем снаружи. Мы застыли на своих местах. Нас сквозь стёкла снаружи «таким макаром» не разглядишь. А я всё пытался рассмотреть, что за лица к нам заглядывают, человеческие ли? Вроде, показалось, что человеческие. Или показалось? Заходить внутрь подозрительные фигуры не стали, пошли дальше.

Посмотрел будто Гурий ещё раз на свой прибор и всполошился. «Слушайте, ребята. Напряжение поля таково, что тикать надо отсюда сейчас же. Если не «рванёт», то прямо и не знаю, что может произойти. Мы все как-то сразу этим слова поверили, потому что и так были уже напряжены после сумеречных визитеров. Схватились было за не распакованные пока рюкзаки, а тут и началось. Сверху затрещало, загрохотало. Сначала, проломив потолок, упал один увесистый булыжник. За ним посыпались с грохотом и мельче, и крупнее, проломили пол. «Метеорный поток! Спасайся!» - воскликнул Гурий, и мы, отрезанные камнепадом от входа и чувствуя, как пол быстро куда-то к центру проваливается, а стены наклоняются, мы стали бить оконные стёкла и лезть наружу. Мы лезем, а к нам уже тянутся руки помощи и слышно: «Давайте, ребята, быстрее! Давайте!» В общем, помогли нам, вытащили сквозь обваливающиеся окна. Оказалось - местные рыбаки. И это они мимо хаты в сумерках проходили. «Угораздило же вас, ребята, в эдакое место забраться, - говорят. - Может, и в живых бы не остались, промедлили бы хоть минуту». Отошли мы шагов на десять, а хата прямо под землю вся и ушла. Несколько камней ещё небольших с неба упало. Не булыжники уже, а так, галька. И на месте хаты болотце небольшое в яме, и только пузыри хлюпают. И всё бы ничего, но пару рюкзаков там в хате и осталось, а с ними и мой прибор. Сейчас бы померить им округу, запротоколировать результаты… А Гурий свой прибор умудрился с собой захватить, уже настраивает. «Слушайте, - говорит, - конечно зона аномальная, но не зашкаливает как раньше». Тут Митрофан потряс в воздухе рукой с зажатой в ней тетрадкой и говорит, мол, главное, что записи не потерялись. А что дальше было, как будто и не помню. Может, проснулся.

- Да уж, - хмыкнул Митрофан. - Завидую прямо. Мне, вроде бы ничего такого интересного и не снится. Да я почти сразу и забываю всё, даже и припомнить не могу зачастую, снилось ли что.

- А как выглядели эти приборы, их панельные доски? - заинтересовался Гурий.

Я пожал плечами. Он с сожалением вздохнул. Мы помолчали немного, любуясь улетающими вверх искрами, когда Ануфрий нарочно начинал ворочать поленьями. Митрофан разлил по кружкам порции ароматного какао. Кто не пил на лоне дикой природы какао, тот, видимо, не понимает, что ни кофе, ни чай, ни даже глинтвейн не могут создать в этой обстановке такого энергичного и в то же время задушевного и спокойного настроения, как кружка в меру сладкого какао!

- В снах может много что забавного присниться, - продолжил я после недолгого молчания. - Но я думаю, что схема энергетических и силовых линий в снах часто на что-то указывает почти напрямую, возможно, копирует реальное расположение этих линий в некоей ситуации. Надо только понять, что это за указание.

- Ну, то, что виденная тобой конфигурация силовых линий не совпадает с той, что можно обнаружить на этой поляне, в этом я уверен. И мерить даже не буду, - заметил Гурий. - Здесь возникает другое соображение: возможно, что эти поляны могли появиться в результате бомбардировки поверхности земли из космоса сравнительно небольшими плазмоидами. Случается такое событие сравнительно не часто, поэтому и не исследовано. А в районе Сасово рванул недетский по размеру плазмоид, поэтому и стёкла повылитали у окрестных домов, и воронка образовалась, заметьте, без следов метеорита или какого-либо взрывчатого вещества, хотя бы той же селитры, которую, случаются складывают под открытым небом прямо небольшими курганами. Но здесь возникает другое соображение: значительные искажения геомагнитного фона могут изменять восприятие человека, сказываться на качестве ощущений, на его интеллектуальные свойства, наконец. Таким образом, некие необычные истории о происшествиях и всяких странных событиях могут быть результатом «считывания» непосредственно мозгом, как антенной, или органами чувств некоей информации, которая заключена в узорах искажений силовых линий. Передвигаясь в пространстве, мы, как магнитная головка магнитофона, соприкасающаяся с магнитной лентой, невольно воспроизводим последовательность колебаний и непроизвольно же суммируем их в некую последовательность. И таким образом, какие-то фантазии, возникающие в пути и какие-то видения могут нести в себе: во-первых, информацию о конфигурации силовых полей в некоей местности, а во-вторых, частично расшифровывать эту информацию на язык понятных человеку образов. Но только - частично, подчёркиваю это.

- Здорово ты загнул! - восхитился Ануфрий. - Я бы так лихо свои мысли сформулировать не смог. Но что ты можешь сказать, или вернее, сможешь ли ты хотя бы частично прокомментировать информацию, которая содержится в одной истории, будто бы случившейся в здешних местах…

Гурий подался вперёд и сделал сосредоточенное выражение на лице. Митрофан продолжил как будто безучастно шевелить в угольях палкой, но одним ухом развернулся к Ануфрию.

- Случилось это ещё до того, как в здешних местах стали проводить мелиоративные работы, ну, может, лет сто назад, или чуть пораньше. Болот вокруг было куда больше, деревни по дюнам и теперь стоят, а тогда и тропки, и немногие дороги тоже по дюнам проходили. От одной дюны к другой мог пойти только человек отчаянный, или хорошо знающий брод или тропу в болоте. В Криушах это было, в Малиновке или в Рябиновке - не помню. Это мне грибник поведал, когда мы с отцом ходили за чернушками и остановились в середине дня на перекус. Подошёл к нам грибник, попросился рядом присесть за компанию и за бутербродами рассказал историю.

Было у вдовы Марфы двое детей: Акулина и Устин. Не малые, вроде как, и не большие. Ну и отправились они под конец лета по грибы. Все дюны и тропки окрестные были им хорошо известны, а дети - не шаловливые. Отпустила их Марфа в лес, наказала быть к полудню, а сама по хозяйству что-то хлопотала. И к полудню они не вернулись, и к вечеру дело идёт, а детей всё нет. Всполошилась Марфа, побежала в ту сторону куда дети ушли. По одной дюне пробежала, по другой - нет никого. Звала в голос - не откликаются. Всё дальше уходила кругами, уже смеркаться стало. И тут одолел её сон. Такой нестерпимый, что опустилась она на землю и заснула. И снилось ей, будто подходит она к краю дюны, а дальше - топь непролазная. Кочки кругом, коряги, даже деревья не растут. Зовёт она своих детей, зовёт, будто надеется, что из-за топи откликнуться могут. А они не откликаются. И тут говорит ей сама топь, то есть в болоте открывается как бы огромный рот и говорит: «Пошли твои детушки тайной тропой на сокрытый остров. Там их и ищи. И укажет тебе эту тропу явный знак». Проснулась Марфа, вспомнила сон, пошла вдоль края болота. А уже совсем стемнело. И видит поодаль в болоте стоит большой корявый пень и как будто полыхает синим пламенем…»

Тут что-то затрещало и зашуршало в стороне поляны. И Митрофан сильно вздрогнул.

- Уж не кабан ли? - всполошился Анурий и стал выбирать из костра горящую палку помассивнее.

Гурий ухватил топор и привстал.

- Надо бы на всякий пожарный случай деревья с сучками пониже приглядеть, - попытался он пошутить, но шутка вышла, вроде, не очень удачной.

Я направил светодиодный фонарик в строну поляны. Пятно света выхватило ближайшие деревья, но и даже те, что росли на той стороне поляны немного как будто бы проявились. Никаких достаточно крупных силуэтов на поляне как будто не двигалось. Митрофан взял свой фонарь, ещё помощнее, и приблизился к поляне. Я тоже встал и двинулся за ними.

- Да никого здесь нет, - прокомментировал Митрофан.

И они уже вдвоём с Гурием прогулялись немного по краю леса. Вернулись они быстро, неся в руках большой фыркающий и дёргающийся время от времени комок иголок.

- Вот какого разведчика послал лес к нашему очагу, - со смешком продемонстрировал свою находку Гурий, располагая большого ежа подальше от костра, но в поле его света. - Что ты там, Ануфрий, рассказывал?

- А я что-то рассказывал? - удивился Ануфрий. - Я ничего не рассказывал. Я только слушал.

- Да брось шутить, - начал уже я. - Про горящий пень. Что там дальше было. Ну, рассказ грибника.

- Какой такой пень? И какой грибник? Вы что, шутите что ли? - на лице Ануфрия было нарисовано неподдельное удивление.

- А ты, Митрофан, помнишь про пень, про грибника. - обратился я другую сторону.

Митрофан ненадолго задумался.

- Про грибника помню, про пень - нет.

- Да вы что ребята, разыгрываете нас? - всполошился Гурий. - это вы бросьте! Это - не смешно.

- Да это вы нас разыгрываете, - по тону голоса Ануфрия можно было заметить, что он готов обидеться.

- Слушайте, давайте отдыхать, - решил я разрубить гордиев узел ситуации.

- И то верно. Засиделись мы. Несём всякую околесицу, - неожиданно быстро согласился со мной Гурий…

Утро выдалось туманное, но не шибко холодное. Когда я вылез из палатки, Гурий уже колдовал над костром, стараясь чтобы он побыстрее разгорался, а туман уже оторвался от земли и поднимался, путаясь в ветвях берёз, подгоняемый теплым дымком. На удивление все встали почти как по команде. И вскоре все вчетвером мы собрались за чаем у костра. Пламя уже горело ровно, а не как в самом начале, быстро «съедая» кору толстых отсыревших берёзовых веток и неожиданно угасая…

- Вы как хотите, а я за то, чтобы сегодня же повернуть назад. - решительно заявил Гурий.

Все посмотрели на него с нескрываемым удивлением. Воцарилось недолгое молчание.

- Ладно. Не сегодня, - примирился Гурий. - А вам разве местные сороки не надоели? Думаете я вскочил пораньше от нервной бессонницы? С самого раннего утра, как рассвело, с нашей палатки две сороки стали кататься. Никто что ли не слышал? Залезут наверх и с трескотнёй вниз по пологу съезжают. Нашли где развлекаться…

- Я что-то такое слышал, - задумчиво произнёс Митрофан. - А мне казалось, что это мне приснилось…

Мы с Ануфрием только пожали плечами. Честно говоря, я обычно просыпаюсь не раз. Вот и сегодня как в палатке стало более или менее светло, птицы и в самом деле раскричались, что для нынешнего времени года не очень характерно. Только я теперь не мог уже сказать, сорочий ли треск я расслышал, или что-то другое… Спросони мог и перепутать…

Да. Как только туман окончательно развеялся, мы пошли дальше. Перехватывали по пути с встречающихся кустов ягодки ежевики или не ленились нагнуться за несколькими брусничинами. Конечно, старались примечать вокруг что-нибудь интересное. Но вот что именно нам надо было искать, какие необычные признаки в растительном мире, мы точно не знали. Просто смотрели вокруг «во все глаза», а Ануфрий иногда передразнивал свистом голоса птиц. Правда Гурию это, как всегда, не очень нравилось, и он начинал разговор. Сначала он стал взвешивать и сравнивать две версии написания «Шушмор» и «Шушмар», стараясь найти неоспоримые доводы в пользу одной из них. Не получилось найти, не имея под рукой библиотеки, такие доводы. Наиболее весомый довод в пользу «Шушмора» был тот, что именно так это место вроде как назвал этнограф Алесей Липкин из Сергиева Посада, когда лет двадцать назад поднял эту тему. Но был ли он при этом безукоризненно точен, или всё же отталкивался от устного произношения? Вопрос! А как писал это название Семёнов-Тяньшанский, когда рассуждал о таинственности этих мест? Да и может ли теперь помочь эта информация, ведь в те сравнительно и не такие уж далёкие времена, когда жил этот известный путешественник, и произношение многих слов, да и сама грамматика были несколько иные…

- И ты в самом деле веришь, - обратился Гурий к Митрофану, - что информация, якобы от краеведа Николая Акимова верна? Что растут где-то в заповедных уголках леса осины в два обхвата? Ну, к примеру, тот же папоротник в человеческий рост - и не такая уж диковинка, редкость, но не артефакт. Такой папоротник и мне самому пару раз в лесу попадался.

- А встречались ли тебе в лесу берёзы с квадратными в сечении стволами? Или только на лесопилке? - попытался пошутить Митрофан.

- Нет. И информация о том, что такие деревья встречал в шушмарских местах И. В. Черныш для меня не новость, если хотите знать. Можно допустить разные особенности и странности в форме и размере растений. Некоторый гигантизм или некоторое искривление формы вполне биологически допустимы в принципе. Вот если бы мне сказали, что есть там осины в десять обхватов, я бы себе затылок крепко почесал… Ещё до чернобыльских событий встречал я одуванчики и высотой в метр, и о пяти цветков на одной толстой многогранной ножке и тому подобное. И кто бы сказал мне и толком объяснил, что все такие и подобные им растительные формы - чудеса или факты, указывающие на чудесное. Много разных факторов могут влиять на форму и размер растений. Кто-нибудь из вас бывал в пригородных рощицах из гигантских борщевиков?

Мы только молча по очереди пожали плечами.

- А я, вот, бывал, - почти с нескрываемой напускной гордостью подытожил Гурий, как бы оставаясь обладателем некоего тайного знания.

- Кстати говоря, - вдруг вспомнил Ануфрий, - про берёзы с квадратными в сечении стволами упоминается не только в связи с Шушмаром, а и, к примеру, и в связи с оврагом у заброшенного селения Бибики, о чём упоминал Большаков, да и с другими местами.

- Да вот и с направлением скручивания магнитных линий тут есть неувязка, - вспомнил я. - Согласно информации от Андрея Рябцева магнитные линии центрального региона имеют смещение со скручиванием в районе предполагаемой речки Шушмар, что на границе Владимирской и Московской областей, а на карте «чудес Подмосковья», выпущенной в середине 90-х годов и содержащей кроме всего прочего и геологическую информацию, центр скручивания магнитных линий указан совсем в другом месте. Правда на этой карте есть указание на деревья с квадратным в сечении стволами, но опять-таки - именно в районе, где мы сейчас бродим, а не в районе речки Шушмар.

- А ты что-то раньше не говорил про такую карту, - заинтересовался информацией Гурий.

- Да, как-то к слову не пришлось, - решил оправдаться я, хотя и понял, что с такой информаций надо было бы давно ребят ознакомить…

- Надо ещё вспомнить про светящиеся шары, виденные в этих местах, про таинственный идол Копь-Бабу, про озеро Смердячье, наконец, - подал голос Ануфрий. - Но я лично бы не хотел, чтобы попавшееся нам в лесу озерцо можно было бы назвать таким именем.

И в конце концов обнаружили всё-таки мы озерцо. И аромат от него шёл самый обычный - болотно-озёрно-лесной. Сначала, конечно, решили, что в той стороне от канавы опять полянка, но «полянка» оказалась слишком обширной, поросшей высокой травой и - сильно заболоченной по всему своему периметру. Только когда мы, изрядно потрудившись, настлали импровизированную гать, чтобы заглянуть на всякий случай к центру безлесного пространства, то увидели небольшое водное зеркало. Ануфрий решился вдруг искупаться.

- Ради такого дела можно и неделю в одну сторону идти, - заявил он решительно. - Целинное озерцо, тысячу лет не тронутое.

Мы не стали с ним спорить и отговаривать. Всё какое-никакое разнообразие в нашей лесной походной жизни. Разоблачившись на материке, он плюхнулся с самого конца гати, разбрызгивая воду цвета крепкой чайной заварки. Когда же полез назад, то издали было похоже, а мы на гати его не дожидались, что вылез он в сапогах-броднях и, стоя уже на жердях, отмывался и оттирался с негромкими восклицаниями.

- Вот тебе и цирк, - отрезюмировал Гурий и зевнул.

Правда, когда несколько поодаль мы обнаружили гриву и разбили на ней лагерь, он первый же предложил открыть сезон коллективного купания. Честно говоря, хотя я и любитель поплескаться в воде, особенно в разных «непляжных» местах, именно в этот раз меня остановило какое-то не очень понятное мне самому душевное состояние. Вроде бы и всё хорошо, но будто бы что-то не так. Яснее сказать и не могу. Так я ребятам и сказал, и остался возиться с костром в лагере. Какое-то время был слышен их плеск и весёлые возгласы. И скоро они вернулись, мокрые и в хорошем настроении.

- …А я тебе и говорю: «У тебя там чай, а у меня здесь настоящий растворимый кофе!» - вспоминал с усмешкой свежие впечатления Митрофан.

- А вот за ногу это ты меня зря под водой схватил, - заметил с улыбкой Ануфрий. - Я ведь чуть не захлебнулся.

- А я тебя и не хватал, - стал как-то сразу посерьёзней Митрофан.

- И я не хватал, - добавил с некоторой задумчивостью Гурий.

Жизнерадостная улыбка стала постепенно исчезать с лица Ануфрия, и через недолгое время он как будто стал впадать в меланхолию.

Воцарилось молчание.

- За корягу небось зацепился, - решил немного разрядить атмосферу Гурий, но вышло неудачно.

- Это была не коряга, - задумчиво и членораздельно произнёс Анурий, покачав для серьёзности и убедительности головой, словно впечатывая каждое слово, и уже совсем с какой-то тоской посмотрел в сумеречный вечерний лес в сторону озерца. В той стороне всё было тихо. Только плесканулось что-то разок еле слышно…

В этот вечер всё обошлось без историй. Ребята для разрядки настроения пустили по кругу несколько дежурных анекдотов и баек, но как-то это оказалось не кстати. Последним вспомнил старую газетную байку Митрофан:
- Вы в сказку хотели вроде как попасть? А знаете чем сказка отличается от драмы? Сказка обычно случается до свадьбы, а драма после…

Никто даже не улыбнулся. И мы разошлись по палаткам. Сны в эту ночь у меня были не то чтобы тревожные, но какие-то сложные и несколько таинственные. То будто главное в одном сне было - это дорога. И надо идти, причём непременно надо идти вперёд. Иногда я двигался вперёд под большим наклоном, словно сквозь вязкую среду, иногда просто шёл, как это обычно бывает в жизни. И в этом моём поступательном движении было и решение некоей внутренней задачи, и сама цель этой моей жизни. И маршрут мой пролегал и по каким-то горам, и по каким-то лесам, по пустыням и по городам, и всё - пешком. И вроде как временами и очень непросто идти, но останавливаться нельзя ни в коем случае. И главное - иду вроде бы один, без попутчиков, но изредка путников подобных себе всё же встречаю. Мы узнаём друг друга издалека, но не подходим друг к другу, не окликаем друг друга. Хотя изредка хватает одного кивка головы, односложного приветствия, чтобы обменяться впечатлениями и тревогами, чтобы передать друг другу часть душевных сил. И с одной стороны вроде как тяжелы эти дороги, но с другой стороны - и не тягостны. А в другом сне будто позади и впереди меня нечто такое неизвестное, что и видеть, и слышать, и осязать это не могу, а сам я будто на неком отрезке пути от одного неизвестного к другому. И вся моя память будто не со мной, а в этом неизвестном. То есть дело вовсе не в том, чтобы двигаться вперёд или назад, а в том, чтобы понять дорогу созидания и дорогу разрушения, чтобы, чтобы отыскать или проложить дорогу жизни и, если возможно, показать эту дорогу… И только «неизвестное» созерцает мои потуги, но не безучастно, а с неким интересом и даже с некоей заботой что ли…

В это утро раньше всех поднялся Ануфрий. Слышно было как он дольше обыкновенного возится с костром, что-то негромко приговаривает и изредка сдержанно восклицает. Слышно было как из соседней палатки вылез Митрофан, как он, не стесняясь, зевал и громко тянулся, похрустывая слежавшимися за ночь суставами. Мне вскакивать сразу не хотелось, чтобы не растрясать впечатлений, и я некоторое время просто лежал, даже несколько отдыхая от насыщенных трудами и заботами снов.

- …А я так несколько раз вставал с фонариком. Мне всё казалось, что кто-то ходит поодаль и еле слышно покашливает. А я сквозь сон и думаю, мол, откуда здесь могут бродяги взяться. А сам беру фонарик и опять встаю.

- Слышал я что-то, - подтверждал Ануфрий. - Сны у меня тревожные были, вот я и просыпался пару раз. Будто на лесную полянку приземляется космический корабль с инопланетянами, а я не то как в фильмах, к этому кораблю, я наоборот - видеть их не хочу даже. И бегу я по тропе лесной всё дальше, дальше. Вот уже совсем тёмный дремучий лес. А впереди что-то легонько так искрится. И вхожу я будто в круг из камней. А в середине него каменный шар. И в сумерках все камни немного светятся, но главный свет откуда-то сверху всё озаряет. И чувствую, что здесь я под защитой от всякой нечисти, как лесной, так и инопланетной. И будто мне становится понятно, что торопился я в этот круг, чтобы опередить пришельцев, но они его только искали ещё, а я уже знал, будто, где он находится, поэтому и прибежал первым. И передаётся мне как бы некая мысль, будто, как только я вступил в круг, инопланетяне чего-то испугались, взлетели на своём корабле и отправились куда-то подальше… Но после, я вдруг каким-то неизвестным мне чувством стал как бы понимать или видеть, как от центрального шара во все стороны расходятся извилистые силовые линии, или информационные каналы, не знаю как точнее сказать. Может быть, центральный шар можно сравнить с серверной станцией в лесном интернете, а может, и нет. И по одной из этих линий я как бы мыслью своей полетел, чтобы посмотреть куда она ведёт. А она привела меня прямо к нашему лагерю, и я проснулся.

- Ну, стало быть, задача наша выполнена, и пора нам назад! - донёсся прямо из палатки голос пробудившегося Гурия.

Наш утренний совет у костра был недолог. Гурий был за то, чтобы выходить к трассе. Ануфрий сослался на то, что у него совсем не то настроение, чтобы заниматься дальнейшими лесными изысканиями. Митрофан вдруг вспомнил про какие-то срочные дела в городе. Честно говоря, мне было почти всё равно, идти дальше неизвестно зачем и куда или возвращаться домой. (Хотя и было интересно, что там дальше может открыться нам на этих лесных тропинках.) И я лишь подчинился большинству, не желая никого ставить в затруднительное положение. И как-то единодушно мы решили, что будем выходить к трассе в северном направлении, а не идти назад.

Впоследствии оказалось, что у Гурия просто напросто разболелось колено. Просто вступило, как это иногда бывает. И он ещё целый день ходил с нами по лесу, надеясь что всё пройдёт, надеялся он и на благотворное воздействие грязевых и торфяных ванн в лесном озере по прошествии этого дня своих мучений. Но процедуры совсем не помогли. Он не говорил об этом и даже старался не хромать потому, что просто не хотел, чтобы его жалели, всё равно бы не помогло. Только отлежавшись дома, он быстро, буквально за полдня, как опять-таки это часто бывает, пришёл в норму. У Митрофана в самом деле были в городе дела, о которых он просто напросто позабыл, отправляясь с нами в лес. И только решение Ануфрия можно было бы назвать иррациональным, если бы… А впрочем, мне ли судить, что можно назвать рациональным, а что иррациональным. У каждого свой срок необходимости блуждания по новым местам, у каждого свой срок насыщения новыми впечатлениями, превышать который не стоит. «Движение - это жизнь». А если расшифровать этот афоризм и изложить его в более пространном виде, то получается более интересно: жизнь - это дорога по освоению нового, нового пространства, новых мыслей, новых чувств… Ведь когда растение не растёт, не развивается, оно как правило гибнет… И это движение по дороге вперёд - есть форма душевной открытости самой жизни… Может ли одно растение прорасти сквозь весь мир? Вряд ли. Но вот формы роста и формы растений могут быть самыми разными. Что уж там эти квадратные берёзы… Вот есть некие грибы, которые живут каждая клетка по отдельности, и только когда приходит время выращивать споры, множество клеток ползут к одному месту, собираются в одну единую структуру, по форме напоминающую крохотный гриб со шляпкой… Хотя, конечно, грибы - это не совсем растения… Но разве обязательно упираться в одну аналогию? У меня не хватает знаний в математике, чтобы изложить эту мысль языком точной науки, но я почему-то уверен, что эта мысль имеет точное выражение в строгих символах. Ведь в физике уже давно описан процесс, когда на подлёте к чёрное дыре время и пространство меняются местами. Так вот, почти любой город - это своеобразная чёрная дыра, а на природе всё становится на свои места, или, вернее, на какие-то другие неведомые места… Возможно, что мы с товарищами проложим по городу маршрут, чтобы отыскать его сингулярность. Но мне больше по душе отыскать тот город, который не является хотя бы отчасти чёрной дырой, который живёт в соответствии со своей природой и природой человека. И иногда именно в походе, именно среди природы я как будто шестым или каким там ещё чувством ощущаю, как прорастаю я своим существом в некие иные измерения бытия, как произвожу я в этих других измерениях какую-то созидательную работу…

В этот поход мы до Ушморского болота, конечно, не дошли, и в селении Ушмор не побывали. Решили отложить на следующий раз, хотя там от Спас-Клепиков рукой подать, пешком дойти можно. И, видимо, правильно сделали. Потому что наше путешествие в Ушморские места - уже совсем другая история…

Да, впоследствии мы так и не смогли разобраться ни по карте, ни расспрашивая грибников-ягодников, что за озерцо попалось на нашем пути в лесу. Сколько таких маленьких мало кому известных, или даже и неизвестных озёр разбросано по нашим лесам. И, может быть, даже очень хорошо, что они остаются заповедными уголками леса. И скажу по секрету, что мне одни знакомый сообщил, будто весь каменный комплекс Шушмора опустился под землю, и образовалось вот такое же лесное и ничем на первый взгляд не примечательное озерцо. Вопрос только, когда это всё-таки произошло?

Пресняков Максимильян. 2009г.