Эту документальную повесть о знаменитом артисте и своём отце, Александре Пирогове Олег Пирогов писал в начале 70-х годов прошлого века. Тогда живы были многие упоминающиеся в ней коллеги певца. По Большому театру. Некоторые из них оставили к тому времени сцену, но продолжали пользоваться известностью: их голоса звучали по радио и телевидению, можно было купить пластинки с записью исполненных ими оперных партий.

Сейчас в справочниках рядом с их именами две даты с горестным тире между ними, а жизнь славных певцов – достояние истории…

Если бы эта книга вышла в 70-е годы, не было бы необходимости снабжать её именным указателем с комментариями. Теперь же, когда оперное пение утратило былую популярность, имена многих героев повести известны лишь специалистам да любителям оперы, в основном людям старшего поколения. Наверное, за пределами Рязанской области их участь разделяет и главный герой книги.

У нас это обстоит иначе потому, что Александр Пирогов давно причислен к тем, кого земляки певца именуют «гордостью земли Рязанской». Этого неофициального звания удостаиваются те уроженцы края, которые, как правило, снискали всероссийскую известность.

К популяризации творчества Александра Пирогова в начале 90-х годов и мне довелось приложить руку. Написала сценарий телефильма «Короли, корабли и малина», который снимала телережиссёр Марина Сидоренко. Одним из «королей» в нём был Александр Пирогов, а в числе кораблей упоминался пароход его имени.

А как-то раньше, просматривая в ГАРО рязанские газеты начала ХХ века, я наткнулась в нескольких из них на интересную информацию. Речь в ней шла о сценических успехах ученика частной мужской гимназии Н.Н. Зелятрова – Пирогова. Хотя в заметках не указывались его инициалы, я поняла, что это будущий знаменитый певец Александр Степанович Пирогов, которого мне посчастливилось слушать в спектаклях филиала Большого театра «Иоланта» и «Псковитянка».

В сферу моих краеведческих интересов Александр Пирогов не входил: его жизнь и творчество давно исследовали другие краеведы. Едва ли обнаруженная информация может быть для краеведов открытием, решила я, и никого с ней не познакомила. Для себя же, на всякий случай, переписала в тетрадь, то ли в спешке, то ли по моей тогдашней неопытности не указав названия источников, а лишь отметив даты публикации и фамилии авторов:

Подпись рецензента – Н. Чаров. Описывает же он концерт учеников гимназии, состоявшийся не где-нибудь, а в самом лучшем городском зале – гербовом зале Благородного собрания.

«Красочно с артистической жилкой прочёл апухтинского «Сумасшедшего» и монолог из трагедии «Царь Эдип» Пирогов. <…> Пирогов спел «Ах, ты, солнце, солнце красное» в общем недурно, хотя бас его ещё не оформлен, как следует».

От последнего замечания рецензенту следовало бы воздержаться (кстати, как позднее выяснилось, под разными фамилиями писал один журналист): «неоформленный бас принадлежал мальчику, не достигшему 15 лет. Петь в таком возрасте юноше нельзя – можно потерять голос. И странно, как гимназические учителя, гораздо больше, нежели нынешние, разбирающиеся в музыке, да ещё во главе с эрудитом Н.Н. Зелятровым, разрешили своему питомцу петь.

заставлял себя трудиться для достижения рано выбранной цели – стать большим певцом.

Увы, этих качеств потом не хватало его единственному сыну Олегу. Обладая несколькими яркими творческими способностями, он ни одной не сумел реализовать в полной мере. Имел неплохой голос, в юности даже пел в Краснознамённом ансамбле под руководством А.В. Александрова, но певцом не стал. Был музыкален, начинал играть на фортепьяно ещё в раннем детстве, учился в музыкальном училище, но, чтобы стать профессиональным пианистом высокого уровня, кроме способностей, нужно ещё и трудолюбие, а его не оказалось… Закончил отделение композиции и теории музыки института имени Гнесиных и, увы, как композитор признания не получил.

Но свершить ничего не дано…»

Кстати, младший Пирогов пробовал писать стихи, но дальше домашних заготовок не пошёл. Правда, привёл их в рукописи этой книги, собираясь её публиковать. Обращался он и к прозе: помогал отцу писать статьи, точнее писал их за него, но всё это делалось от случая к случаю. К постоянной, целенаправленной работе он не приучился, хотя справедливости ради надо сказать, что при жизни отца долгое время преподавал в музыкальном училище имени Ипполитова-Иванова.

В отсутствии у сына трудолюбия, конечно, можно винить родителей, их особую снисходительность к единственному ребёнку, которую проявлял каждый из них по-своему после развода. Однако психологи считают, что во всякого рода «приучиваниях» едва ли не главную роль играет родительский пример. О матери сказать ничего не могу, отец же был чрезвычайно трудолюбив, когда дело касалось совершенствования профессионального мастерства, что не раз отмечает Олег Пирогов в своей книге. Но отцовскому примеру в этом он не последовал, хотя и признавал, что отец очень влиял на него. Но, как видно из книги, влияние это оказывалось только во время их общего досуга.

При жизни отца сын, даже уже великовозрастный, и вне досуга словно бы пребывал в постоянной атмосфере празднества. Этому очень способствовало частое посещение театра: он не пропускал ни одной постановки с участием отца в Большом театре. Но отец в это время работал, буквально в поте лица создавая праздник сидящим в зале. Сын же, хотел он того или не хотел, входил сам в эту зрительскую массу, проникался её праздной в данном случае энергетикой, хотя и уверял себя, что тоже работает, якобы как беспристрастный критик оценивает игру и пение отца.

После же смерти отца праздник для сына кончился. Он оказался в полной растерянности перед жизненными буднями и не столько потому, что лишился безмерно любимого человека, сколько оттого, что был его сателлитом и без него не смог найти применения своим способностям.

Эту книгу Олег Пирогов писал примерно через десять лет после смерти отца в очень тяжёлое для себя время. Говорят, чтобы обрести душевное равновесие, человеку следует доверить свои чувства и мысли чистым листам бумаги. Возможно, Олегу Александровичу был известен этот рецепт, но к тому же, наверное, он хотел уйти в своих воспоминаниях от окружающей его горестной действительности в ту далёкую жизнь, когда был единственным любимым чадом великого артиста, «инфантом», как называли его родственники. Насколько ему это всё удалось, не знаю. Но работу над книгой он завершил. Мне никогда прежде не приходилось читать об артисте такого пронзительного по обнажённости чувств, по авторской искренности произведения.

Главный герой её – да, великий русский певец. Его образ Олег Пирогов даёт очень объёмно: анализирует как профессионал-музыковед его исполнительское мастерство в главных оперных партиях (вот когда наконец пригодились бдения Олега Александровича в Большом театре!); показывает певца в частной жизни с теми подробностями, которые никогда бы не были подмечены автором, не жившим с тем под одной крышей. Причём это отнюдь не парадный литературный портрет, который, наверное, вышел бы, если бы его писал посторонний певцу человек. Преклоняясь перед великим артистом, что порой казалось мне чрезмерным, Олег Пирогов не умолчал об его человеческих недостатках, но это вовсе не тот случай, когда «для красного словца не пожалею и отца». Это доверие чистому листу бумаги, своего рода исповедь, это попытка «второй раз ступить в одну и ту же реку» – прожить жизнь в воспоминаниях.

Не уступает главному герою по честности изображения и герой «второго плана», то есть сам автор. Загубленная жизнь этого, безусловно, талантливого человека не может не взволновать читателя, тем более многое в этой книге читается между строк и объясняет причины трагедии.

В последнее время частная жизнь артистов – излюбленная тема глянцевых журналов. В этих публикациях откровения самих героев или их, как принято теперь определять, «партнёров по сексу» о любви.

В этой книге любви тоже отводится большое место, но любви сыновней, во многом скрытной, порой проявляющейся вспышками бунтарства. Открывается семейная жизнь «звёздной» пары, взаимоотношения редко описываемого в нынешней литературе «семейного треугольника», (отец, сын, жена отца, то есть мачеха его сына). Сын и мачеха любят главу семьи и едва терпят друг друга, а он любит обоих и страдает от их вражды. Своими откровениями о частной жизни этого небольшого «звёздного» семейства автор вольно или невольно даёт понять читателю, что и оно сталкивалось с большими личными, порой неразрешимыми, как у обычных смертных, проблемами.

Тщательно выписывая портрет «героя второго плана», подводит читателя к выводу: иметь «звёздных» родителей, хоть и престижно, но очень опасно, особенно при всепоглощающей, «неизбывной» любви к ним; испытанию славой подвергаются не только знаменитости, но и их дети.

«Перефразируя Маяковского, скажу, что “я хотел бы жить и умереть” в Рязани, хоть на свете есть чудесная Москва! Умереть туда поехать, конечно, нетрудно, но хотелось бы успеть внести посильную лепту в культурную жизнь области, совсем не претендуя на какую-то заметную роль. Просто принести своей деятельностью реальную пользу, чтобы считаться настоящим рязанцем. И в этом качестве умереть на родной отчей земле. А не только потому, что родом отсюда был мой неизбывно любимый отец и я всегда испытывал сердечную привязанность к Рязанскому краю с его скромной красотой, милее которой для меня ничего нет на свете».

Нестарый ещё в то время человек, композитор и музыкальный теоретик, он отказался от творческой самостоятельности и продолжал популяризировать творчество отца в узком кругу краеведов. Одному из них, В.Н. Александровскому, по инициативе которого был создан музей певцов Пироговых в Новосёлках, он передал рукописи (тетрадки, исписанные мелким почерком) – воспоминания о великом артисте и отце, видимо, не надеясь, что сам успеет их опубликовать. Во все времена это дело было очень нелёгкое, а в конце 70-х годов Рязанское отделение издательства «Московский рабочий» издавало только две книги в год: не понаслышке об этом знаю.

Тамара Николаевна попросила меня подготовить к печати рукопись этой, второй, книги Олега Пирогова «Сын Оки».

Следовало бы изменить название повести. На мой взгляд, оно не отвечает её содержанию. И если иметь в виду то, как матушка Ока повлияла на судьбы главных героев, точнее было бы назвать книгу «Коварство Оки».

Мне жаль, что автор в своё время не занялся литературой серьёзно, что не увидел своих книг. Ими он всё-таки «внёс посильную лепту в культурную жизнь области» и вправе теперь «считаться настоящим рязанцем».

Ирина Красногорска, член Союза журналистов России, член Союза российских писателей.