По-моему, пора в наше ожерелье добавить ещё одну жемчужину – шумерскую. Мировая гора (Меру, Хара Березайти, Светлые горы) в шумерском варианте носит название Плотина небес. Главная её вершина (Мандара, Хукарья, Алатырь) у шумеров представлена двумя горами или двойной горой Машу. Плотина небес – остров или расположена на острове. С одной стороны этот остров омывается пресноводной Океанской рекой; с другой – «водами смерти». Вроде, всё на месте. Чего не хватает? Правильно – Мирового древа.

Мировое дерево у шумеров, конечно же, было. Более того, именно в шумерской мифологии его концепция сформировалась в том виде, в каком впоследствии она будет заимствована практически всеми арийскими народами (да-да, мы не были изобретателями в этом вопросе).

Шумерское Мировое дерево зовётся Хулуппу. По биологической принадлежности это ива (видимо, отсюда берёт свои корни и особый статус ракиты (ракита – кустарниковый вариант ивы) в славянских верованиях). Согласно шумерской мифологии, это было первое растение, появившееся на земле (у славян так же первым растением считался эпический ракитов куст): «Тогда, в те дни, одно древо, единственное древо, Хулуппу-древо, на берегу Евфрата чистого посажено было».

Хулуппу.

Диковинку приметила богиня Иштар, подобрала и посадила в своём саду (хотя, откуда у неё взялся сад, если кроме Хулуппу других растений на тот момент просто не существовало? ).

Со временем Хулуппу вымахало до небес. Среди его корней завелась змея: «Пять лет прошло, десять лет прошло. Древо взросло, кору его не расколоть. В корнях его змея, заклятий не ведающая, гнездо устроила…».

В дупле ствола оборудовала себе жилище дева Лилит. Пушкинское «русалка на ветвях сидит» - это про неё. Кстати, совсем безосновательно художники-иллюстраторы детских изданий стали изображать пресловутую русалку в виде женщины с рыбьим хвостом. Понятно, не каждому виртуозу кистей и палитры дано разбирались в славянской демонологии, но хотя бы элементарную логику малеватели включить могли бы – ценой каких неимоверных усилий несчастное существо с хвостовым плавником вместо ног залезло на дерево и, главное, зачем?

Путаница возникла из-за понятий. У славян женщины с рыбьеподобными конечностями (ещё их отличали зелёные, цвета тины, волосы и нереальных размеров груди), обитающие в реках, озёрах и болотах, назывались водяницами. Они считались дочерьми водяного, руководящего данным водоёмом. По словам очевидцев, наблюдать чаще всего их можно было ночью, купающимися при луне. На сушу, по тем же источникам, они выбраться могли, но по деревьям однозначно не лазили.

Это не русалка – это водяница (генетическая память что-то, видно, подсказала создателям мультфильма «Иван царевич и Серый Волк», поэтому их героиня всё время с дуба падает).

А русалки были себе вполне антропоморфными существами, с нормальным числом рук и ног. Это были навки – демоницы низшего ранга, которые размножались неполовым путём. Русалками становились девушки, умершие незамужними и нерожавшими. Не реализовав себя по-женски в этой жизни, они старались наверстать упущенное в другой. Основным их занятием было караулить и соблазнять одиноких мужчин – вот и сидели они на ветках придорожных деревьев, высматривая очередную жертву (думаю, не надо объяснять, что для мужичка встреча такая ничем хорошим не заканчивалась).

Такой русалкой была и Лилит, «дева белозубая, сердце беззаботное», и дальнейшая её судьба это только подтвердит. Но об этом чуть позже, а пока вернёмся под крону дерева Хулуппу.

На вершине его поселилась птица. Птицу так и звали Птица; по-шумерски Зу. Зачастую к этому имени добавлялась не то фамилия, не то уточняющее прилагательное Ан (Небесная) – получалось Ан Зу. О характере пернатого монстра исчерпывающе говорило его прозвище – Птица бури. Когда боги решили устроить потоп и истребить человечество, именно, Ан Зу разорвал небо и обрушил на землю содержимое небесных хлябей.

Несмотря на недружелюбный характер, мифологема окажется устойчивой – у шумеров образ Ан Зу позаимствуют нагрянувшие в Месопотамию арийские племена. Имя его, правда, при этом потеряется и в арийском фольклоре он будет фигурировать под псевдонимом Симург (Вершинник, то есть Тот, кто живёт на вершине дерева или горы).

Более позитивной станет и его роль: обитая на вершине Дерева всех семян, Симург движениями крыльев будет производить ветер, благодаря которому споры Лучистого растения будут разноситься по всему свету (существует даже версия, согласно которой само дерево Гао-Керена выросло из семечка похищенного Симургом у богов, то есть всей нашей флорой мы обязаны именно ему). От иранцев Симург попадёт в ислам.

Исламский Симург был размером с гору и охотился исключительно на слонов, поскольку остальная добыча была для него мелковата.

Птица, которая сама размером, как гора, должна обитать на величайшей из гор, решат мусульманские теологи и поселят Симурга на горе Каф – исламском эквиваленте Мировой горы. Но, если в отношении мест гнездования Симурга они проявят полное единодушие, то в отношении горы Каф их мнения разделятся кардинально. По одной версии, гора Каф – это одиночная вершина, высящаяся в центре мироздания. По другой – это горный пояс, окружающий собой, как Плотина небес, по периметру всю Ойкумену. По третьей – это тоже горный хребет, но не вселенский, а локальный; расположенный где-то далеко на севере, в стране Каф (Крайняя). Всё это нам уже знакомо и как увязать одно с другим, мы знаем!

Ничего принципиально нового нет и в остальной информации, которую могут сообщить нам исламские источники о горе Каф и её окрестностях.

Гора Каф и одноименная страна расположены на острове – попасть туда можно только по морю или по воздуху. Сложена гора из драгкамней и драгметаллов и вершиной достаёт небес. Перед ней на много дней пути лежит железная земля: «О юноша, спустя два-три дня ты выйдешь на берег реки и увидишь там огромную птицу. Уцепись покрепче за ноги этой птицы, и она понесет тебя над горами и реками прямо к железной земле. Там ты расстанешься с птицей и дальше пойдешь пешком. Когда ты оставишь железную землю позади, путь тебе преградит золотая гора, увенчанная куполами и зубцами, словно стены крепости. Зубцы те из чистого золота, а кроме того изукрашены жемчугами и бриллиантами. В той горе есть четыре отверстия, и из каждого течет прозрачная вода. Омойся в той воде и сотвори молитву» («Рассказ о пророке Сулеймане, птице Симург и предопределении судьбы»).

Надеюсь, не оскорблю ничьих религиозных чувств, если предположу, что гора Каф – это одно из имён ледника, а «железная земля» на подходе к ней – это всего лишь глубоко промёрзшая почва пояса приледниковых тундр времён Вюрма.

Ну, а четыре источника прозрачной воды – это парафраз четырёх рукавов Ганги или четырёх алатырских рек. Причём, в отличие от ведических и славяно-языческих источников, мусульманские богословы называют эти реки по именам: «Шахзаде собрался уже в обратный путь, но тут его одолело сомнение. «Так я и не узнал, что за вода течет из отверстий в горе». Не успел он об этом подумать, как таинственный голос возвестил: «И вода эта течет из райской обители и дает начало четырем рекам: Нилу, Фуроту [Евфрат], Дажлалу [Тигр] и Джайхуну [Амударья]»» («Рассказ о пророке Сулеймане, птице Симург и предопределении судьбы»).

Привязка по географии более чем конкретная! В данном случае. Поскольку есть и другие трактовки. Так, Джибриль (Джабраиль, архангел Гавриил) сообщил пророку Мухаммеду, что из четырёх райских рек смертные могут осязать лишь две: «На его основании 4 реки. Две реки невидимые, а две видимые. Я спросил у Джибрила. И он сказал: «Две невидимые в раю, две видимые – это Нил и Фурот»» . Противоречат друг другу и данные о химическом составе райских рек: «Из этого сада вытекают четыре реки. В одной из них течет вода, в другой молоко, в третьей райское вино, в четвертой мёд».

Последнее вдвойне удивительно, ибо все четыре реки истекают из одного источника – озера Аль-Хауд (хотя, есть ли что невозможное для Аллаха милостивого и милосердного?! ). Аль-Хауд известен так же, как Водоём Магомета и любой мусульманин, входящий в Рай обязан испить из него (видимо, в этом водоёме содержится что-то типа воды забвения, коею по представлениям других религий потчуют новоприбывших в рай, дабы избавить их от воспоминаний о земной жизни).

А пополняется озеро Аль-Хауд водами реки Аль-Каусар. Она «белее молока» и течёт из самого центра Рая, непосредственно от трона Аллаха. Цвет райской реки – белее молока – лично меня наводит на мысли об обилии в её водах льда, а на её берегах снега и, соответственно, о каком-то северном её расположении. А исток её, расположенный у трона Аллаха, сильно, до степени слияния, напоминает источник Ардви-Суры, расположенный на горе Хукарья у престола Ахура-Мазды. Проходили мы уже и схему всего гидрологического комплекса: источник, находящийся на приличной высоте над уровнем моря; мощная артерия, устремляющаяся с этой высоты в центр чашеобразной долины и образующая там озеро; четыре реки, вытекающие из озера на четыре стороны.

От трона Аллаха до Водоёма Магомеда река Аль-Каусар нистекает по стволу исламского Мирового древа: «Пророк (мир ему и благословение) сказал: Туба – это дерево, которое растёт в Раю, корни его – в моём доме, а тень от ветвей падает на весь Рай. Каждый дом в Раю стоит под ветвью этого дерева. На нём растут любые фрукты, а листья его – короны, браслеты, кольца, серьги, халаты. Если мумин [обитатель рая] возьмёт с него один халат, вместо него вырастут два новых. Под этим деревом находится райская площадь. Она такая большая, что даже всадник не проскачет её за сто лет. По этой площади текут молочные и медовые реки. В них водится рыба, мясо которой белее снега и нежнее пены, и без костей».

В кроне дерева Туба и свито гнездо птицы Симург:

- Симург свил свое гнездо на вершине дерева Туба. На заре он вылетает из своего гнезда и простирает свои крылья над землей. От воздействия его крыльев появляются плоды на деревьях, а растения прорастают из Земли (Шайх аль-Ишрак «Багряный ангел»).

Как мы видим, все эти описания лишь калька с доисламских иранских верований. Принципиальное отличие одно: дерево Туба не выполняет функции планетарной оси! Видимо, случилось это от того, что передача космологической схемы от иранцев мусульманам произошла далеко от Полярных областей. Первородное значение Мирового древа к тому времени оказалось утеряно и в ислам попали лишь его второстепенные функции питателя, родителя всех растений, источника всех плодов и цветов, но не оси Мира.

Впрочем, не получила развития концепция Мирового древа и у шумеров. Цикл мифов с его участием ограничен и кончается трагично для дерева Хулуппу – его срубит всё тот же Гильгамеш. Змею, жившую в корнях, при этом он убьёт, а Лилит и Ан Зу изгонит.

Лилит после этого обозлится на весь свет, преимущественно, на мужскую его часть и превратится в ночную демоницу, которая станет донимать мужчин эротическими сновидениями и вызывать у них поллюции, ввергая тем самым в ритуальную нечистоту.

А Ан Зу ждёт славная и насыщенная судьба! За тысячелетия забудется не только его имя, но даже утеряются и прозвища. Тем не менее, его, даже безымянного, будут передавать племена и народы по цепочке от цивилизации к цивилизации. В конце концов, Ан Зу попадёт к нам, на Русь. И вот уже пять столетий (за исключением 70 лет большевистского безумия) он работает официальным символом нашей страны. Да-да, двуглавый орёл с герба России это и есть Ан Зу.

За пять тысяч лет Ан Зу проделал сложный путь от подручного бога Нинурты…

…до герба Российской Федерации.

К чему я вам всё это, не относящееся к основной канве повествования, рассказал? Ну, во-первых, это просто интересно. Готов биться об заклад, что едва ли пара человек найдётся в нашей аудитории, кто знал имя орла с нашего герба. А, во-вторых, чтобы рты заткнуть тем, кто уверяет, что передача знаний на такие сверхдлинные временные дистанции просто невозможна. Возможна; ещё как возможна! Пример – перед вами. А как у него появилась вторая голова, я вам расскажу как-нибудь в другой раз.

Если древние шумеры концепцию Мирового древа до ума, что называется, не довели, то древние греки до этого просто не додумались! Представление о Вселенной у них было – примитивней некуда. Земля виделась им плоской и двумерной. Кончалась она за Геркулесовыми столбами и со всех сторон была омываема рекой под названием Океан (кажется, мы это где-то уже встречали! ). До ветвистых и раскидистых Верхнего и Нижнего Миров древнегреческой фантазии тоже не хватило. Своих богов они поселили на вершине горы Олимп, а Нижний Мир представляли в виде банальной пещеры. Ну, а если Верхнего и Нижнего Миров нет в космологической схеме, то и Мировому древу нечего поддерживать и некуда пускать свои корни – соответственно, нет и почвы для развития образа.

Хотя полностью стереться столь весомый персонаж не мог и следы его обнаруживаются даже в греческой мифологии. Например, неожиданной самостоятельной жизнью зажили у эллинов плоды Мирового дерева молодильные яблоки.

Молодильные яблоки русского фольклора – это золотые яблоки Гесперид фольклора эллинского. Произрастают эти яблоки в саду, посаженном богиней Герой. Когда она выходила замуж за Зевса, богиня земли Гея подарила ей три золотых яблока. Их семечки Гера посадила от глаз подальше, там, где «на крайнем западе земной тверди» Атлант держит на плечах небесный свод (видна перелицовка мифа о посадке дерева Хулуппу богиней Иштар).

Почему греческое Мировое древо растёт не на севере, а на западе? Ну, во-первых, миф, как мы уже отметили, не развит. Во-вторых, географию древние греки знали из рук вон плохо (Македонец, например, попёрся в Индию в полной уверенности, что найдёт там исток Нила и по его берегу возвратится в Египет). А, в-третьих, никто из тех, кого мы сейчас собирательно и условно называем древними греками, не были автохтонами на Пелопоннесе – все они в Элладу пришли и пришли с севера. Понятно, что случилось это не в ледниковые времена, но где обитали их предки в Вюрме, мы можем только гадать. А возникновение мифа о Мировом древе надо относить именно туда, в Валдайское оледенение. Тогда версия о «крайнем западе земной тверди» может получить неожиданное развитие! Помните, мы говорили, что Валдайский приледниковый поток впадал в океан в двух местах – на востоке и на западе? С восточной точкой впадения мы разобрались в предыдущей главе – это было наше Лукоморье. Почему бы тогда не предположить, что предки греков обитали в западной?

Псевдо-Аполлодор, впрочем, выдвинул свою версию расположения сада Гесперид – яблони с золотыми плодами находятся, не на «крайнем западе», а в «стране гипербореев», то есть на севере. Лично мне версия Псевдо-Аполлодора о том, что золотые яблоки родятся где-то неподалёку от нашего с вами места обитания, кажется более убедительной. К тому же, у неё есть подтверждение в независимых источниках. Судите сами, для того, чтобы добыть три таких яблока, Гераклу пришлось совершать очередной нечеловеческий XI подвиг, а у русских… у русских ими, вон, детишки играются: «…Побежала – стоит избушка на курьих ножках, стоит-поворачивается. В избушке сидит баба-яга, морда жилиная, нога глиняная; сидит и братец на лавочке, играет золотыми яблочками» («Гуси-лебеди»).

Золотые яблочки из сада Геры повадились тырить дочери Атланта. Тогда Гера приставила сторожить сад вечно бдящего дракона Ладона. Он вписал себя в мировую историю только тем, что удостоился чести пасть от руки Геракла во время его визита за искомыми яблоками. И можно было бы на это пресмыкающееся вообще не обратить внимания, если бы не его родственные связи. У Ладона были три родных сестры – Горгоны, самая известная из которых Медуза.

Горгоны были в молодости симпатичными девчонками, однако, со временем превратились в монстров. «После этого укрылись они на отдаленном острове, затерянном на крайнем западе у берегов реки Океан, рядом с Грайями и Гесперидами».

Чтобы их разрушительный потенциал не пропадал зря, боги приставили Горгон охранять Пуп Земли (реликт представлений об оси Мира, роль которой в других системах верований играет Мировое древо). При этом две старшие сестры – Эвриала и Сфено – стали бессмертными, а Медуза получила другой дар. Её взгляд стал обращать живые существа в камень, а воду – в лёд.

Голова Медузы Горгоны стала логотипом модельного дома Версаче.

Способность превращать воду в лёд уже сама по себе наводит на мысли скорее о северном обитании Медузы, нежели о западном. Тем более, что аналогии сами лезут в глаза. Первый, кто приходит на память – это обитатель дэвовской северной стороны, авестийский дьявол Ангра-Манью, любитель насылать на благие ахуровские земли «злые зимы и пагубные морозы». А второй – это наш Змей Горыныч. Стереотипное представление о нём состоит в том, что для самозащиты он извергает огонь. Однако, почему-то затёрлось, что с тем же успехом он может «дунуть холодом» и всё вокруг заморозить. Вот как это описано в одной из версий сказки «О молодильных яблоках»:

Змей только дунул, сделался по морю ледяной мост… (цитирую по сборнику «Прозаичные жанры русского фольклора»).

А описанной у Медузы способностью обращать всё живое в камень обладал опять же чисто наш персонаж – Кощей (ещё общим у них была способность к левитации – и он, и она могли свободно летать). В сказке « Иван Быкович» Кощей заставляет окаменеть целое царство. Впрочем, это носит обратимый характер и от игры на волшебных гуслях окаменелое царство возвращается в изначальное состояние.

В польских народных сказках «Живая вода» окаменелость тоже проходит; правда, не от музыки, а от того, что главный герой кропит многочисленных добрых молодцев, превращённых в камни, живой водой: «Зачерпнул золотым кувшином прозрачную воду, отломил ветку и стал с горы спускаться. Шагнет, остановится, ветку в живую воду окунет и вокруг побрызгает. И свершилось чудо! Где капля на камень упадет, там из камня живой человек встает, улыбается и за ним следом идет. Чем ниже спускается он, тем больше народу сбирается…» («Волшебная гора»).

А сказочки-то, хоть и польские, а концептуальные! Уже наличие в них волшебной [Мировой] горы говорит чуть больше, чем обо всём. Сказка «Живая вода» сообщает, что называется гора Субботней. Расположена она «за тремя реками, за тремя лесами», на расстоянии семи (а сколько же ещё? ) дней пути. Чтобы попасть к ней, нужно двигаться на восток: «Если отправиться отсюда в ту сторону, где всходит солнце, то через семь дней пути дойдёшь до высокой горы, которую люди называют Субботней горой. На её вершине растёт старое-престарое дерево. У него серебряные листья, и оно может говорить человеческим голосом. Под этим деревом и находится родник с живой водой. Только нелегко добраться до него» («Живая вода»). Ну, и как положено Мировой горе, гора из польской сказки вершиной уходит в небеса: «Стоит гора высоченная, вершиной в облака упирается».

Ещё полагается, чтобы на Мировой горе росло Мировое древо. Так и есть – на вершине волшебной горы растёт говорящее дерево с серебряными листьями: «Стоит он на вершине, дух переводит, кругом озирается. А тут все, как ему бабка-ведунья предсказывала: на голой, как ладонь, скале одно-единственное дерево растет, серебряными листочками звенит, словно на ста арфах разом играют. Из-под корней прозрачный родник течет, на верхней ветке золотой сокол покачивается» («Волшебная гора»).

Золотой сокол на вершине говорящего дерева, как вы уже догадались, это эманация Ан Зу, сидящего на вершине дерева Хулуппу. Есть такая же эманация и у змеи, обитавшей между его корней – в польской сказке её замещает целый семиглавый дракон, обитающий в пещере на подходе к вершине. Да, и родник с живой водой, бьющий из-под корней говорящего дерева, нам встречался неоднократно, в разных видах и под разными именами – от источника Ардви-Суры до Водоёма Магомеда.

Но вернёмся к нашим окаменелостям. В их ряду нельзя не вспомнить каменный лес, в который попал Гильгамеш, пройдя тоннелем Шамаша:

Во второй «Горной фантазии…» мы разбирали это чудо. И там же и пришли к выводу, что это коррелят оледенения и лес на самом-то деле мог быть не каменным, а заиндевевшим. Так и все остальные превращения в камень, чьими бы происками – Медузы Горгоны, Кощея или неназванной нечисти с Субботней горы – они не были бы вызваны, надо рассматривать под тем же углом зрения. У этой мифологемы может быть только одно рациональное объяснение – как в образе Мировой горы запечатлелась память о леднике, так в этих «окаменениях» отразилась память о реалиях, в её окрестностях имевших место быть.

Хотя, конечно, странно, зачем нашим предкам потребовалось прибегать к метафорам и аллегориям, когда можно было запросто вещи назвать своими именами. Например, как это сделали венгры в своей народной сказке «Король Ледяного королевства».

Янош, главный герой этой сказки, безо всяких иносказаний, превращается, как и многочисленные его предшественники, не в камень, а в ледяную глыбу: «А у подножия горы такая была стужа, что Янош, себя не чуя, с медведя наземь скатился. На ноги он ещё встал, однако понял, что скоро и жизни конец. Сперва пальцы на ногах ледышками стали, потом ступни, голени и бёдра заледенели…». И к жизни они все возвращаются не от музыки или кропления живой водою, а от того, что Солнце прошло над Ледяным королевством: «И сразу всё тут переменилось, стоило Солнцу благому вниз поглядеть. Потекли-растаяли ледяные горы, ледяные поля, ледяные дома, даже войско красного короля все оттаяло, сбросило ледяные доспехи, очнулись солдаты, живехоньки. Стаял ледяной панцирь и с Яноша…».

Но это будет потом, а пока давайте-ка вчитаемся в описание месторасположения Ледяного королевства: «Ещё семь дней, семь ночей отшагал и оказался наконец на самой вершине горы. Она почти в небо упиралась, пришлось Яношу лечь на живот и ползком на другую сторону перебраться. Тут-то и начиналось Ледяное королевство. Склон горы был весь покрыт льдом, и всё-всё вокруг, что только видел глаз, было лёд, лёд, лёд. Трава ледяная, сугробы ледяные, и поля, и дома…».

Ледяная гора, упирающаяся вершиной в небо… продолжать надо?

Надо! Чтобы попасть в Ледяное королевство Янош четырнадцать дней поднимается по наружным склонам, а потом неназванное, но продолжительное время спускается вниз по внутренним склонам той же горы. Которая на самом деле не гора, а горный массив, окружающий Ледяное королевство со всех сторон. То есть, Ледяное королевство расположено в чашеобразной долине. А чашеобразность её доказывается ещё и тем, что, по свидетельству сказки, когда Ледяное королевство тает, на его месте образуется озеро – у талой воды там нет стока и ей ничего не остаётся, кроме как, заполнять озёрную чашу. Что это, если не описание ледника, которое мы уже неоднократно встречали в других фольклорных источниках под другими именами. Какие-то другие версии будут?

Если древние шумеры концепцию Мирового древа не доработали, а древние греки вообще до неё не додумались, то чуть менее древние скандинавы в этом вопросе оттянулись по полной! Их Мировое древо – ясень Иггдрасиль – уже не просто центр нашего Мира, это стержень вокруг которого вращаются все девять миров скандинавской языческой Вселенной.

Ясенем, да и деревом вообще, эта структура считается чисто условно и исключительно в человеческой интерпретации. Иггдрасиль, например, может светиться – пока боги-асы не создали Солнце и Луну, он был единственным источником света в формирующейся Вселенной. Умеет он и разговаривать. Правда, делает это, опять же, не в человеческом варианте, а транслирует свои мысли прямо в мозг собеседника (делает он это медленно и невнятно, поэтому большинство посланий приходят к адресатам с опозданием, когда уже ничего исправить нельзя).

Иггдрасиль парит в глубине первичной бездны Гиннунгагап, пустив три корня в три из девяти миров. Помимо того, что все эти миры вращаются вокруг него, Мировой ясень сам по себе населён многочисленными сущностями.

Как и положено любому нормальному Мировому древу, на вершине его гнездится орёл с многоговорящим именем Хресвельг (Пожиратель трупов). Между глаз орла сидит ястреб Ведрфельнир (Полинявший от непогоды). Викинги, видимо, не смогли взять в толк, что Ан Зу был двуглавым и разделили его на двух разных птиц, неразрывно связанных друг с другом.

Не меньше изменений претерпел и образ «змеи, заклятий не ведающей», обитавшей при корнях дерева Хулуппу – она стала земляным драконом по имени Нидхёгг (Тот, кто разит жестоко). День и ночь точит он корни Мирового ясеня. Как и всё в нашем дуальном мире, это имеет и плюсы, и минусы. С одной стороны, обгрызая корни Иггдрасиля, Нидхёгг способствует тому, что ясень даёт новые побеги; с другой – если он перестарается, Иггдрасиль рухнет и Вселенная погибнет.

Иггдрасиль означает «Скакун Ужасного», а Ужасный – одно из прозвищ Одина.

Орёл Хресвельг как никто другой с высоты своего положения понимает опасность того, что делает змей Нидхёгг и материт его почём зря. Бранные слова от орла к змею относит белка Рататоск (Грызозуб или, дословно, Зубы, находящие цель). В скандинавскую говорящую белку, как вы поняли, трансформировалась шумерская дева Лилит. А в славянской мифологии белка Грызозуб стала котом! Да-да, говорящий пушкинский «кот учёный» - это она и есть.

Нашего кота зовут Баюн. Но это не имя, а прозвище по профессиональному признаку. Происходит оно от слова «баять» - говорить, рассказывать (отсюда «байка» - устный занимательный рассказ).

Вот только направление движения кота Александр Сергеевич передал неверно. Баюн гуляет по дубу зелёному не вправо-влево, а вверх-вниз. Получается это от того, что пресловутая золотая цепь (она скрепляет Небо и Землю) спирально обмотана вокруг ствола Мирового древа. Таким образом, двигаясь направо по этой спирали, кот поднимается в горний мир. И начинает он при этом петь не просто песни, а гимны небожителям. Двигаясь налево, Баюн спускается на грешную землю и сообщает смертным услышанную на небе волю богов (а не «сказки говорит» ).

Баюн не только вестник богов, но и страж Мирового дерева. От его мурлыкания любого, кто приближается к заветному дубу ближе, чем на три версты, охватывает беспробудный сон. Тут-то ему и смерть от кошачьих когтей, потому как силища у кота немереная – одним ударом рвёт он сразу две кольчуги.

Впрочем, воспев кота, Александр Сергеевич не забыл и белку:

Согласитесь, а приятно взглянуть на какую-то затасканную вещь новым, словно протрезвевшим взглядом! Ну, ведь, все вы читали «Сказку о царе Салтане»… читали, и понимали, разве только, что остров называется Буяном. А оказывается и у города есть название – Леденец и у белки имя – Грызозуб. Ель – вовсе не ель, а многоликое Мировое дерево. А чего стоит белкин хрустальный дом – ах, какая ледниковая реминисценция! Ай, да Пушкин, ай, да сукин сын!

Если змей Нидхёгг грызёт корни Иггдрасиля, то ветви его страдают от четырёх оленей, которые щиплют листья. Их имена Даин (Тот, кто мёртв), Двалин (Тот, кто замешкался), Дунейр (Тот, чьи уши покрыты пухом) и Дуратрор (Тот, кто дремлет). Когда орёл Хресвельг на вершине Иггдрасиля машет крыльями и создаёт ветер (вернее, потоки энергии), перечисленные четыре оленя управляют этим потоками, распределяя их между девятью мирами – вариация распространения Симургом спор Дерева всех семян по свету.

Есть ещё любители полакомиться листвой Мирового дерева – это коза Хейдрун (Почётная тайна) и олень Эйктюрнир (Тот, у кого дубовые кончики рогов). Они поедают листья Иггдрасиля, стоя на крыше Вальхаллы.

Коза даёт медвяное молоко, которым питаются эйнхерии в Вальхалле, а олень, научно выражаясь, участвует в круговороте воды. С рогов Эйктюрнира постоянно капает вода. Вся она попадает в источник Хвергельмир (Кипящий котёл).

Хвергельмир расположен среди вечных льдов Нифльхейма, однако он никогда не замерзает. Более того, находиться на его берегах опасно, так как периодически он разливается, затапливая окрестности. И тогда он превращается в кипящее озеро.

Роль Хвельгермира переоценить трудно – он является источником всех рек во всех девяти мирах. Дословное созвучие с нашим алатырским источником всех рек, думаю, все уловили. И где ж ему быть, если не под корнем Мирового древа!?

Непостижимым для несовершенного человеческого разума образом, воды источника Хвергельмир текут из него вверх по стволу Иггдрасиля, наполняют собой все реки и… вновь падают росой на рога оленя Эйктюрнира. И весь цикл повторяется заново.

Однако, у Иггдрасиля есть не только симбиоты и паразиты, но и хранители. Подходы к нему стережёт страж богов Хеймдалль. «Как ночью, так и днем видит он на сотни поприщ. И слышит он, как растет трава на земле, и шерсть на овце, и все, что можно услышать» . А идеальным охранником его делает почти полное отсутствие потребности во сне: «Ему нужно меньше сна, чем птице». Редкие минуты отдыха неутомимый часовой проводит в своих палатах, расположенных в местности под названием Химинбьёрг.

Чего не хватало в нашем рассказе про скандинавское Мировое древо? Правильно – Мировой горы. А вот и она – Химинбьёрг означает «Небесные горы». В скандинавском эпосе этот образ не получил развития никакого; мифов с участием не зафиксировано, но тем не менее в редуцированном дальше некуда виде Мировая гора незримо присутствует и в эддических сказания, как обитель Хеймдалля.

Осталось поискать, не найдётся ли в обширном скандинавском фольклоре островная чашеобразная возвышенность. В поисках мне мысленно пришлось посетить все 9 скандинавских языческих миров. И на искомую роль подошёл каждый из них! Ибо все они отделены от остальной Вселенной какими-то водными преградами, то есть являют собой острова. Нифльхейм, например, «мир льда и туманов» это вообще описание ледника без купюр.

А вот по особенностям географии в нашу концепцию лучше укладывается другой эддический мир. Причём, мы по наитию его уже нашли и описали в IX части предыдущей своей «Фантазии…». Это Ётунхейм, великанская страна. Там ещё мы удивились, как точно эта мифологическая территория была локализована: «Викинги его помещали от Северной Двины до Ледовитого океана и от Ботнического залива до Уральских гор».

А вот как они его описывали. Во-первых, Ётунхейм – остров. С запада он омывается океаном; с юга – солёным потоком Эливагар, который многие ошибочно называют рекой, но на самом деле он является очень длинным и узким океанским проливом; с остальных сторон его огибает река Тунд. Считается, что Тунд вторая по величине река после Эливагара, но поскольку считать Эливагар рекой ошибочно, то получается, что Тунд – величайшая пресноводная артерия скандинавской языческой Вселенной, этакая Ардви-Сура викингов.

Во-вторых, великанская страна помещалась внутри трёх, замкнутых в единое кольцо, горных массивов. С северо-востока по границе Ётунхейма изгибался хребет Нидфьёлль. С запада, от океана его отделяла самостоятельная горная система. И, наконец, третий хребет имел форму стрелы, наконечником обращённой на юг. Он рассекал Ётунхейм надвое и боковыми отрогами контактировал с западным кряжем и Нидфьёллем.

В-третьих, где-то на внутренних склонах стреловидного хребта берёт начало река Слит. Примечательна она тем, что в её серых водах вместо рыб плавают острые ножи (не намёк ли это на обилие ледяных отломков в её течении? ). Слит течёт вглубь Ётунхейма и является естественной границей самого необычного места великанской страны. Место это называется Ярнвид (Железный Лес). Ну, тут я даже не знаю какие ассоциации ближе – с железной землёй, лежащей на подходе к горе Каф или с каменным лесом Гильгамеша?! По-моему, и те, и те…

Схема нам более, чем знакома: с одной стороны солёные воды океана и Эливагара (Молочное море; море Путик и другие авестийские солёные моря; Студёное море); с другой – пресная великая река Тунд (водоём Манаса; море Фрахвкард; Океанская река). На острове расположен горный массив, имеющий форму чаши. С внутренних его склонов (Мандара; Хукарья; Алатырь) берёт начало мощная река Слит (Ганга; Ардви-Сура; алатырский источник всех рек). Сходство проявляется даже в деталях – всё живое в этих местах имеет тенденцию обращаться в камень или в железо.

Когда прорицательнице-вёльве становилось нечего больше сказать, она вопрошала слушателей:

Довольно ль вам этого?

Орлов Владимир.